Судьба и театр Анатолия Байкова
Рассказ о народном театре «Молодая гвардия» и его режиссёре
Байков появился в Звёздном в конце октября 1974 года. Высокий худощавый парень с глубоко посажеными внимательными глазами… В светлом плаще, который и от дождя-то не очень спасёт. Строители, одетые в ватники, а то и в полушубки, недоуменно оглядывались – кто этот пижон, зачем он здесь?
Но Анатолий-то точно знал, зачем он здесь.
Дорога на БАМ
Байков жил себе спокойно в маленьком городе Чухлома, что в Костромской области. Руководил народным театром с громким названием «Современник». Анатолий учился заочно в Московском институте культуры, готовился к дипломному спектаклю
Но… он давно думал о том, что надо в жизни что-то менять, может быть, куда-то уехать… Кому из нас в молодости не кружила голову «охота к перемене мест»? Да почти каждому, только решались немногие.
А вот Байков решился… О своих раздумьях он записал в чёрной тетради (я в неё еще не раз загляну) 4 сентября:
«Действительно появляется мысль куда-то уехать, пожить в новой, незнакомой среде, набраться опыта, знаний, увидеть новые места и обогатиться пониманием характеров разных». Было ему тогда всего 23 года.
А 24 октября он уже ехал на БАМ в поезде № 87 Москва – Иркутск. Как же он так решительно повернул свою судьбу? Внешне всё просто. 15 сентября в «Советской культуре» прочёл заметку о недостатках в культурно-бытовом обслуживании строителей БАМа. На следующий день послал в Иркутское управление культуры телеграмму с просьбой сообщить, нужны сейчас на стройке работники культуры.
Снова обратимся к чёрной тетради. Вот что Анатолий записал в ней: «Ответ был лаконичен: «Специалисты требуются, условия – подъёмные не выплачиваются, проживание в палатках. Если согласны – выезжайте». У меня сомнений не было. Еду…»
Наверное, чиновники от культуры хотели его напугать. Ошиблись. Просто они не знали Байкова.
Начало
Из чёрной тетради:
«30 октября 1974 года. Первый день в Звёздном… Не ожидал увидеть вместо клуба четыре дощатых стены и покатую крышу над ними. Но через несколько часов неприглядный вид клуба заслонился масштабами стройки, её размахом, хаотичностью. И, конечно, людьми… Главное в работе клуба – создать вокруг него инициативный, действенный актив». Легко сказать – создать актив вокруг клуба, которого нет! Среди людей, занятых тяжёлой работой, в условиях, почти нечеловеческих!
Вспоминает Антонина Галянова, она первой поверил в идею театра:
«Он сказал: хочу познакомиться с молодёжью поезда. И мы пошли по бригадам. Меня удивило его терпение. Разговаривал со всеми, спрашивал – чем занимался до БАМа, кем работал. И всё записывал в чёрную общую тетрадь. А промёрз, так промёрз! Я думала – этот молодой человек наверняка уедет отсюда. Просто я его плохо знала».
Формула «Плохо его знали» скоро исчезнет – этого настырного парня узнает Звёздный, а потом и весь западный участок.
Суровая проверка
Клуб, как могли, привели в порядок, утеплили. Через неделю, 6 ноября, состоялось торжественное открытие клуба.
А через четыре дня он сгорел.
Из черной тетради:
«10 ноября. Сегодня в 5 ч. 35 мин. загорелся клуб. К десяти часам от него осталась одна кинобудка. Это было испытание огнём…
К вечеру в общежитии собрался актив, комсомольские работники. И решили – не падать духом, а как можно быстрее восстановить клуб… Только тогда я понял, что моя работа здесь необходима».
В 11 часов ночи они отправились к инженеру-проектировщику Виталию Корхову, попросили разработать проект нового клуба. Наутро всей гурьбой отправились к начальнику поезда и упросили его бросить на строительство всё, что можно. В ближайшее воскресенье все вышли на воскресник, чтобы расчистить место для стройки.
Потом было всякое. Как Анатолий выбил три машины обрезной доски – страшный дефицит, пиломатериалы доставляли чуть ли не вертолётами – это особая песня. Когда прораб узнал, что необходимый стройке материал уходит на какой-то клуб, он прибежал такой разъяренный, казалось, просто убьет Байкова. Вот как об этом рассказывает Графов: «Я увидел чудо: до предела раскалённый человек остыл на глазах. Они говорили каких-нибудь пять минут, и прораб сказал, нежно погладив Анатолия по плечу: «Слушай, друг, ты не своим делом занимаешься. Иди ко мне в снабженцы!»
Клуб начали восстанавливать. Но если вы думаете, что Байков в это время сидел и ждал – ошибаетесь. Он начал работать в школе. Представьте, какой она была в первую бамовскую зиму. Промороженная насквозь. Дети сидели в пальтишках. На первом этаже жили строители.
Байкову отдали одну тесную комнатку. И в ней – в это трудно поверить – работало семь кружков. Среди них – эстрадный и вокальный ансамбли, танцевальный коллектив, ансамбль гитаристов, клуб любителей поэзии и даже… бальных танцев. И все это при наличии одной ставки – заведующего клубом. Все остальные – отчаянные энтузиасты, умельцы на все руки.
А клуб строился. Несмотря на сумасшедшие морозы. Несмотря на страшные потери… Во время воскресника стало известно, что на трассе перевернулась машина, в которой добирались в посёлок бригада Вани Арекаева. Двое погибли сразу. Один из них – сам бригадир, отличный парень, весельчак, гитарист. Через час сообщили: в больнице умерла Зиночка Пашинская, бригадный повар. На БАМ приехала с Хребтовой-Усть-Илимской… Плакали самые крепкие парни. Но работы не бросил никто. Так, на слезах и вере, закладывался фундамент клуба «Таёжник».
К новому 1975 году клуб был построен. Начали готовиться к новогоднему празднику. Байков замыслил грандиозный, без всяких скидок на походные условия бал-маскарад. На этот раз ребят проверила сибирская зима.
Из чёрной тетради:
«В ночь на 26 декабря ударил мороз – 53 градуса. Только 30 декабря строители вышли на объект. Над посёлком висел густой туман. Чугун раскалывался от лёгкого постукивания молотком. Не могли работать ни отделочники, ни сантехники… Мы установили несколько печей-времянок и топили их трое суток. Не помогло…
В ночь на 31 декабря восемнадцать добровольцев стали оформлять клуб».
Неприятности пошли косяком. Заработала система отопления, но «полетел» один из котлов. Сантехники ушли встречать праздник. Только одного из них чуть ли не на коленях уговорили что-то сделать. Он вновь запустил последний котёл – из восьми батарей грела одна.
В семь вечера пришёл пожарный и опечатал клуб – нашёл неполадки в проводке.
Вспоминает Владимир Графов: «Все опустили руки – что будем делать? Но Толик сказал: да ладно, тридцать рублей заплатить штраф у меня есть. И сорвал печать».
И грянул бал!
Так закончился для жителей Звёздного 1974 год
Но вернёмся на минутку в декабрь.
Рождение театра
11 декабря 1974 года в холодном классе собрались семь человек. Сидели в полушубках, в ватниках. Байков вдруг снял пальто, он был торжественен, подтянут, при галстуке. Взял со стола тонкую книжечку и чуть дрогнувшим от волнения голосом прочитал: «Алексей Арбузов. Город на заре». Драматический этюд».
Из чёрной тетради:
«Мне выбирать не приходилось. Прочитал пьесу. Выслушал мнения. Кажется, пьеса понравилась. Очень уж её события, дух близки к нашим. Решили ставить».
Так родился будущий народный театр, который получит название «Молодая гвардия» и будет известен далеко за пределами Звёздного.
Вот как подвёл итог своему бамовскому началу Анатолий Байков.
Из чёрной тетради:
«О впечатлениях, крутых поворотах, превратностях, ощущении бешеной усталости и счастья писать трудно… Скажу только одно – такое нужно прожить каждому человеку, и тогда можно сказать, что жизнь чертовски прекрасна».
Спектакль «Город на заре» готовили легко, как будто проживали ещё одну жизнь – настолько герои Арбузова были похожи на них. Строители Комсомольска, молодёжь, обживающая Звёздный – ни похожи, как братья. У них даже беды и потери похожи. Разница только в том, что на БАМе с продуктами было куда лучше, а их старшие братья на Амуре работали полуголодными. Разница, конечно, существенная, но не определяющая – первостроители Комсомольска, с которыми приходилось встречаться, с таким же счастьем, как теперь бамовцы, вспоминают свою трудную юность.
Для Байкова это спектакль, первый на БАМе, был важен не только сам по себе. Главное – он собирал людей, которые потом будут с ним и с театром всегда. Так появились Тоня Голянова, Владимир Графов, Иван Машков, Слава Огородничук…
Следующая запись сделана летом 1975 года.
Из чёрной тетради:
«Работа над пьесой Арбузова «Город на заре» – это проверка знаний, способностей, знакомство с людьми. Это лишь подготовительный этап. Можно сказать, что он завершён».
Мы «Молодая гвардия»!
А дальше очень важная запись. Важная для судьбы Байкова и его театра.
Из чёрной тетради:
«А сейчас работа над дипломным спектаклем. Это будет «Молодая гвардия» Фадеева в новой инсценировке Анатолия Алексина. Эта пьеса всех покорила и зажгла. Кто-то поначалу испугался, кто-то засомневался, многие обрадовались… Но заинтересовались все».
Работали над спектаклем почти год. Изучали громадное количество документов и материалов. Писали рефераты. Переписывались с музеем в Краснодоне, с Еленой Николаевной, мамой Олега Кошевого. В октябре 1975 года Анатолий Байков побывал в Краснодоне, работал в музейном фонде, но самое главное – познакомился с родителями молодогвардейцев, с оставшимися в живых ребятами.
Но Байков понимал, что, кроме знания материала, нужно ещё и умение, хотя бы элементарные актёрские навыки. Ведь большинство его актёров и представления не имели о сценических движении и речи. А ведь их было уже несколько десятков. Вместе с репетициями шли и занятия, изучались азы актёрского мастерства.
Они тогда не осознавали, что это было счастье. Разве инженер Олег Минин когда-нибудь забудет, что он жил мыслями и чувствами Олега Кошевого? А Тоня Голянова, озорная, бесстрашная Любовь Шевцова, Любка-артистка – ведь это была она, это и её молодость. Иван Машков – разве для него ощутить порыв Сергея Тюленина не было счастьем? И так каждый, кому выпало воплощать образы молодогвардейцев – все они прикоснулись к подвигу и величию духа своих братьев и сестёр, с которыми они разминулись на земле на десятки лет…
Премьера прошла в День Победы. А потом они играли этот спектакль шестнадцать раз – какая любительская постановка может с этим сравниться? В Звездном, где не было и тысячи жителей, спектакль прошёл семь раз, и всегда зал был полон. Три с половиной тысячи зрителей посмотрели «Молодую гвардию».
Словом, успех был оглушительный. Вместе с «Молодой гвардией пришёл громадный эмоциональный, творческий подъём. Но он не мог длиться вечно.
Путь к бригаде
Для Байкова наступили дни тяжёлых раздумий. Это знает каждый творец – большая работа закончена, наступает опустошённость. А тут ещё так получилось, что планка сразу была поднята очень высоко, и это высота обязывала… Однако подобного материала не находится, снижать уровень он не привык. Тупик?
4 сентября 1976 года Анатолий записывает в чёрной тетради:
«Сегодня вновь мелькнула мысль: а нужна ли вся эта работа? Вспомнил разговоры с ребятами на тему: зачем и почему ты пришёл в театр? У многих был такой ответ: от скуки. Но от скуки можно идти на танцы, в хор, к телевизору, наконец. Может, стоит поискать людей, которые пришли бы в театр ради театра? Но найдёшь ли таких?»
Эти мысли не дают ему спать по ночам. Накапливается усталость, неудовлетворённость, житейские неурядицы. И он решает – уйти от театра. Он ещё не знает, что это значит – уйти от себя. А от себя, как известно, никуда не уйдёшь.
Итак, уйти… Но куда? Бригадир Александр Бондарь предложил: давай к нам, в бригаду. И Байков, никогда не знавший тяжёлой физической работы, согласился. Ведь костяк театра собрался в бригаде Бондаря. В неё влилась бригада Рапопорта, Владимир Графов покинул хорошую бригаду на звеносборке, чтобы работать с товарищами по театру, Владимир Заботин, связист по профессии, оставил ради них должность на почте.
Вместе со всеми Байков рубил просеки, строил мосты на притрассовой дороге, монтировал водопропускные трубы. Ему было тяжелее других, но никогда он не показал слабости, не просил поблажки – работал наравне со всеми. Обижался, если его хотели как-то оградить от тяжелой работы.
«Заседание парткома»
Вроде бы ушёл от театра, но театр взял да и сам пришёл к нему. Он созревал в них, присутствовал в разговорах, в молчанье. Потому бригадный спектакль возник естественно. Это было «Заседание парткома» Гельмана.
Для его рождения был повод. Бригаду тогда «бросили на трубу». Такую работу они раньше не делали, это их не пугало, на БАМе многое приходилось делать впервые. Но работа шла из рук вон плохо – из-за плохой организации, из-за скверной поставки стройматериалов. И они решили ставить этот спектакль –репетировали здесь же, на рабочем месте, всё равно почти всё время сидели без дела. Это был их «Боевой листок», их вызов бесхозяйственности, их лозунг.
В поселок они вернулись с готовым спектаклем, у которого был необходимый бригаде пролог: Бондарь вышел на авансцену и рассказал о том, как и почему они взялись за пьесу Гельмана. Работа возрождённого театра зацепила всех – бардака на этой громадной стройке хватало, каждый строитель испытал это на себе.
Спектакль этот жил долго, пережив своего создателя – перед укладкой Золотого звена они проехали с ним по сдаточному перегону, их горячо принимали зрители Северомуйска и Куанды, Сюльбана и Чары.
Вспоминает Александр Бондарь:
«Самой большой наградой для нас было, когда во время спектакля из зала кричали: «Прав Потапов! Сколько и на нашей стройке такого бардака!» Значит, нам верят, верят Толику…»
В Кичере
А время текло, трасса подошла к Давану и должна была уйти в Бурятию. Вот тут-то и возник конфликт, о котором много писали, в том числе и я. Потому напомню коротко – Бондарь с бригадой хотел пойти за Даван, но из «Ангарстроя» их не отпускали. Тогда ребята решили уволиться и начать сначала, но уже в тресте «Нижнеангарсктрансстрой», потеряв заработанные надбавки. Дело дошло до начальника «ГлавБАМстроя» Мохортова, и конфликт благополучно разрешился.
Байков к тому времени защитил диплом, вернулся в Звёздный, и всё у него было благополучно: театр получил звание народного и премию имени Иосифа Уткина, его знали в области.
Но вместе с бригадой ушёл костяк театра. Что ещё важнее, ушли лучшие друзья, самые близкие люди. Рядом с ним не стало людей, о которых он недавно мечтал и которых обрёл в бригаде – они пришли в театр не от скуки, а ради театра.
И он добился перевода в Кичеру. Сначала работал в клубе, а потом, когда укладка, которую от Виктора Лакомова принял Бондарь, ушла далеко от посёлка, вернулся в бригаду. Появился легендарный бронепоезд – спальный вагон, вагон-баня, столовая, и ещё один, на котором красовалась надпись «Народный театр «Молодая гвардия».
В бронепоезде
Это было самое счастливое время в их бамовской судьбе. Они, в основном семейные люди, построили дома на одной улице, которую назвали Театральной, занимались работой, о которой мечтали – укладкой пути. Жили весело, дружно и наполнено – вместе встречали праздники, вместе переживали беды, тогда ещё редкие. Собирались чаще всего у Машкова, шутили напропалую, много смеялись.
И работали. В буквальном смысле прошли пешком до Балбухты. Да не просто прошли как туристы – продвигались вперёд по двадцать пять метров, укладывая многотонное звено, подбивая его стокилограммовой «машкой» – обрезком рельса с четырьмя подвижными ручками. В любую погоду, зимой и летом… Вместе со всеми работал режиссёр народного театра « Молодая гвардия», опытный монтёр пути Анатолий Байков.
Наступаем прессе на пятки…
Для театра это было тоже счастливое время. В его репертуаре соседствовали Распутин и Гельман, Вампилов и Шукшин – вроде бы такие разные!
Александр Бондарь:
«Да нет, это только кажется. Каждый из них умеет чувствовать болевые точки времени. Байков всегда выбирал пьесы, в которых перед героем стоит проблема нравственного выбора».
Он жил напряжённой духовной жизнью. Намахавшись за день «машкой», до поздней ночи репетировал с ребятами очередной спектакль. Много читал. Продолжал учиться – теперь в Ленинграде, в семинаре режиссёров народных театров у Зиновия Яковлевича Карагодского. Организует первую «Театральную весну на БАМе», думает о спектакле про строителей магистрали.
Прощай, Толик…
Но болезнь уже подкралась к нему. После ребята вспоминали – был бледен, сильно уставал. Потом у него под подушкой найдут бумагу, из которой поймут, что Байков перенес микроинфаркт. Но перенёс его на ногах, жил в обычном для него сумасшедшем режиме…
Летом 1983 года он ушел в отпуск. Вместе с женой и дочками уехал на Большую землю. Бригада ждала его возвращения – без него все скучали.
И вдруг откуда-то приползла в Кичеру страшная весть – Толик тяжело, безнадёжно болен! Бригада решила – поехать в Москву и всё узнать самим. Отправили Толика Симонова и Славу Огородничука.
Нашли Байкова в Боткинской больнице. Людмила, жена встретила их сама не своя… Да парни видели – плох Анатолий. Исхудал, отказали ноги, затруднена речь…Но держался молодцом, набросился с расспросами – как дела в бригаде, как ребята?
Во время врачебного обхода отозвали в сторону лечащего врача, спросили: что с ним? Женщина долго смотрела на них, сказала, отводя глаза: «Мужайтесь… ему осталось не больше двух недель… эта болезнь… мы ничего не знаем о ней и лечить…не умеем».
В последний день Анатолий говорил сам.
«Моя просьба – обязательно откройте десятый театральный сезон. Без меня – я выбыл надолго… И ещё… ребята, живите всегда так, как мы жили на БАМе, особенно в первые годы. Самое главное – себя берегите!»
5 сентября 1983 года в 5 часов 05 минут Анатолия Байкова не стало.
В радостный и грустный день, когда сошлись рельсы запада и востока, Анатолий был с бригадой. Они никогда не забывали своего комиссара, ведь бригаду Бондаря и называли бригадой Байкова.
Одно из последних звеньев бригада посвятила памяти Байкова. Вынесли его портрет, сняли на минуту каски и выпили поминальные рюмки.
Завершая, вспомню слова Владимира Графова:
«Он никогда не учил прописным истинам, что надо жить красиво, надо жить честно. Он своим существованием показывал, как надо жить».
Арнольд Харитонов.
Добавить комментарий